Человек без дождя - Страница 39

На этой пафосной ноте общение Алексея со следователем Поповкиным закончилось, и он, очень гордый собой, стал спускаться по лестнице. Сергей Алексеевич особых озарений от показаний Алексея Трепачева и не ждал, поскольку против него ничего не было. Звонок Алены был единственным документально подтвержденным звеном, которое связывало его с убитой. А не подтвержденным? Они были хорошо знакомы, и оба имели зуб на Завьялова. Алена по женской части, Леша по деловой. Значит ли это, что они могли стать сообщниками в краже? Могли. Но могли и стали – не одно и то же. Как не одно и то же – подозревать и доказать вину. А то, что для Алексея Трепачева потеря павильона является большим ударом, было видно невооруженным взглядом. Во всяком случае, от Сергея Алексеевича не укрылось, что, когда он вывел Алексея на этот вопрос, челюсти у отставного офицера непроизвольно сжались. И голос сделался слишком уж искусственным. А зачем скрывать свои эмоции? Ведь это на самом деле для него большой удар, и делать вид, будто это мелочь, не стоящая внимания, не надо было. Кто ж в это поверит?

Алексей давно не видел Элю в таком состоянии. Он понял, что случилось что-то неординарное, как только она открыла дверь. Глаза у нее были красные, как у кролика, губы плотно сжаты и искривлены страдальческой гримасой.

– Что такое? – испуганно спросил он жену.

Вместо ответа она сделала широкий приглашающий жест: иди, мол, сам смотри. Через два шага в глубь квартиры Леша понял, в чем дело. У него был обыск. Не следственное действие, а наглый, бесцеремонный шмон, произведенный так, чтобы хозяин в полную силу осознал ничтожность защиты своей личной жизни и территории. В спальне были выдвинуты все ящики, их содержимое выброшено на пол, отдельные кучи, образованные вещами, были свалены у шкафов. В гостиной не было мебели, в которой можно было бы порыться, но там обыску подвергся диван, который теперь имел несчастный вид, жалобно зияя пустым брюхом. Повсюду – в комнатах, в ванной, в стенном шкафу – хорошенько порылись, но апофеозом вандализма являлась территория Эли, ее любимая кухня. Красным глазам нашлось объяснение – все, что Эля любовно скапливала, хранила и упаковывала, было вывернуто наружу, даже утка в обнимку с бараньей ногой была выброшена из морозильника. Леша на минуту затаил дыхание, чтобы в охватившей его ярости что-нибудь не расколошматить или самому не травмироваться. Отдышался, взял себя в руки и даже попытался успокоить жену:

– Ну, Лисичка, а ты что же хотела? Мы немножко их попотрошили, они – нас.

– Да, кстати, о том, как мы их, – сдавленным голосом подхватила Эля, – результатов потрошения, как я понимаю, так и нет?

– Откуда же им взяться? – промямлил Алексей. – Или ты думаешь, что меня в Следственный комитет вызывали, чтобы денежки вернуть?

– Смешно, – кивнула Эля и отвернулась.

Плечи ее поникли, она ходила из комнаты в комнату, не зная, за что браться. Их мир нарушен, их святая святых – супружеский дом – подвергся показательно-унизительной процедуре. Как стыдно, мерзко, но главное – как страшно!

– Я боюсь, – сказала она вслух, – Алены нет, денег нет, по нашей квартире прошелся тайфун, в павильоне то же самое.

– Так вот чего мне звонили все утро, пока я был на допросе! – воскликнул Леша, имея в виду шесть пропущенных звонков от своего помощника.

– Да, тебя искали, но я же не могла сказать, где ты находишься, – шептала Эля. – Леша, мне страшно, я боюсь.

– Эля, они ищут деньги, – посерьезнев, сказал Алексей, – миллион баксов – это не шутки, это серьезная сумма даже для Завьялова. То, что они их ищут, означает, что денег у них нет, не они их забрали.

– Не поняла, – встрепенулась Эля, – ты что, подозревал, что они их нашли в тайнике? Тогда они бы тебя вычислили, ведь ты их прятал, они бы тебя уже на куски рвали, можешь не сомневаться.

– Наверное, рвали бы, – согласился Леша, – но если они не нашли денег, то где они тогда?

– Деньги у того, кто убил Алену, – решительно заявила Эля, – другого варианта быть не может.

– И кто это? – глядя прямо в глаза жене, хриплым шепотом спросил Алексей.

Эля занервничала, ее тонкие пальцы задрожали, брови нахмурились.

– Я не знаю, Леша, не знаю! – взвизгнула она. – Я думала, ты мне скажешь! Я даже не знаю, где ты был в то утро, когда убили Алену.

– И я не знаю, где ты была, – спокойно ответил Алексей, – заметь, я тебя даже не спрашиваю об этом. Хотя мог бы спросить. Но не делаю этого, жду, когда ты сама скажешь.

– Что?! Что ты такое сказал?! – вытаращив глаза, возопила жена.

– Да ничего я не сказал, – пожал плечами Алексей, – позови девчонок из магазина, пусть придут, одна ты тут долго будешь убираться, а мне некогда. Скажи, что нас хотели ограбить, пусть помогут. И давай не раскисай.

Он и хотел бы остаться с женой, утешить ее в сложный момент, но не мог. Нельзя ему сейчас с Элей серьезно разговаривать, только хуже будет.

– По возможности, – добавил он, закрывая за собой дверь.

– Валерий Иванович, мне придется задавать вам вопросы личного свойства, – сказал Сергей Алексеевич, поправляя на носу очки, – нам с вами этого не избежать.

– Я понимаю, – хмуро ответил Завьялов, который испытывал в этот момент странное ощущение.

Кому, скажите на милость, захочется обсуждать свою личную жизнь с незнакомым человеком? Особенно если тебе хорошо за пятьдесят, а твоей избраннице тридцать три? Валерий Иванович хорошо знал, в каком тоне обсуждают его жизнь у него за спиной. Его собственный сын не раз намекал ему на это. Хотя вот ведь в чем странность: Наташа моложе Дины и совершенная голодранка с материальной точки зрения, однако в ее искренность Сережа верил. А в то, что обеспеченная Дина могла полюбить его отца, он ни за что верить не хотел, хотя почти ее не знал и с ней не общался. Об этом надо подумать. Так вот, обсуждать ему, конечно, будет не просто, но вместе с тем Валерий Иванович остро ощущал потребность с кем-то поговорить о Дине. Она внезапно исчезла, не сказав ему ни слова. Возможно, она испугалась, увидев в своей квартире труп, но ведь она не стала прибегать к его помощи и защите, хотя такое поведение было бы самым естественным для женщины, имеющей мужчину, с которым она вот-вот собирается связать свою жизнь. Почему? Это ему было обидно и больно, он никак не мог этого понять. Такая хрупкая и нежная, далекая от жизненной реальности Дина предпочла справляться с ситуацией в одиночку. Или она не одна? В жизни Валерия Завьялова не было человека, с которым он мог бы все это обсудить. С друзьями-товарищами они говорили о бизнесе, о деньгах, о чем угодно, только не об этом. Женщин, конечно, обсуждали, но никогда не вдавались в душевные тонкости и переживания. А следователь казался человеком не только очень умным и проницательным, но еще и деликатным. И Валерию Ивановичу захотелось поговорить с этим немолодым, опытным человеком, о котором он слышал самые лестные отзывы.