Человек без дождя - Страница 57

Оперативники растерялись.

– Так что, везти этого деятеля сюда или нет? – осторожно спросил разочарованный Костя Дьяков.

– Везите немедленно, – ответил Сергей Алексеевич и в крайнем раздражении – что можно было заметить за ним нечасто – еле слышно стукнул ладонью по столу.

Ожидая Трепачева, Сергей Алексеевич находился в очень смутном и неприятном для себя состоянии душевного неравновесия. Версия, которую преподнес ему Зураб Игнатов, ему не нравилась как человеку, но как следователь, он признавал за ней право быть основной. Во всяком случае, пока. Пока не всплыли никакие иные факты из жизни Завьялова, которые могли бы привести его к столь драматической развязке. И версия, которую он уже обдумал и с которой несколько свыкся, вдруг находит свое документальное подтверждение. Но такое, какое не может его радовать. Трепачев – опытный человек, бывший сотрудник, не алкоголик и не наркоман. Не мог он, замышляя серьезное преступление, дать себя зафиксировать, да еще и дважды! Сергей Алексеевич был склонен верить в то, что сообщником Алены Наливайченко был именно Алексей Трепачев, но ведь во всем, что касалось кражи – если он действительно имел к ней отношение, – он вел себя безупречно. А тут вам не кража, тут убийство! И он разгуливает по парку, словно замышляет поздравить Завьялова с профессиональным праздником. Черт знает что!

К моменту приезда Трепачева, сопровождаемого оперативниками, Сергей Алексеевич взял себя в руки, успокоился, принял невозмутимый вид. И когда Алексей уселся на стул напротив него, ледяным тоном спросил:

– Что вы делали в парке «Динамо» десятого августа текущего года? Советую мне не лгать, потому что времени выслушивать вашу ложь у меня нет. Желания – тем более. Если сейчас вы начнете мне лгать, я не буду вас слушать, у меня нет настроения играть с вами в кошки-мышки. Я отправлю вас в камеру, и дело с концом. Решайте быстро: говорите правду или я надеваю на вас наручники.

– Да я и не собирался вам врать, – спокойно ответил Алексей, – я могу пояснить, что делал в парке «Динамо» десятого августа.

– Так я слушаю, – отчеканил следователь, – надеюсь, вы пришли туда не для того, чтобы выпить коньяку?

– Нет, конечно, – горько ухмыльнулся Алексей, – я пришел, чтобы подкараулить Зураба Игнатова и набить ему морду.

– Как вы сказали? – не поверил своим ушам Поповкин. – Набить морду Игнатову?

– Да, именно так, – ответил Леша, – два дня назад по его команде в моем доме и у меня на работе был произведен нелегальный обыск. Его сотрудники перевернули у меня все вверх дном. Я решил, что следует дать понять Игнатову, что я не согласен с его методами работы.

– И что вы там намеревались сделать? – спросил Сергей Алексеевич.

– Я хотел выразить свою точку зрения на этот вопрос. А чтобы лучше дошло, подкрепить свои слова действием.

– А как вы намеревались поступить с Завьяловым? – продолжал следователь. – Ведь вы же понимали, что Игнатов согласовывает с ним свои действия. Как вы собирались проучить его?

– О нем я в тот момент не думал, – ответил Трепачев, – я хотел разобраться с Зурабом, и больше ничего.

– Вы осуществили свое намерение?

– Нет.

– Почему?

– Не получилось, кто-то стрелял в Завьялова и нарушил тем самым мои планы.

Алексей замолчал, спокойно глядя следователю в глаза.

– Хорошо, вам придется записать ваш рассказ, но отпускать вас сегодня домой я не склонен. Завтра мы продолжим нашу беседу.

Алексей не попытался возражать, не стал требовать адвоката.

– Я не убивал Завьялова, – напоследок сказал он, – и вам не удастся обвинить меня в преступлении, которого я не совершал.

– Посмотрим, – буркнул Сергей Алексеевич и сделал вид, что углубился в чтение каких-то важных бумаг.

Оставив Алексея Трепачева в казенном доме, Сергей Алексеевич решил, что трудовой день пора заканчивать. Завтра он тщательно подготовится к допросу и только после этого вызовет Трепачева. Сергей Алексеевич был не то чтобы раздражен, а скорее раздосадован. Все, что они имеют по делу Наливайченко и по делу Завьялова, – это одни только догадки, версии, которые в минуту рождаются и в минуту разваливаются в хлам. Никакой конкретики, никаких прямых улик, ни одного твердого факта. Правда, на лестничной клетке в доме Дины Воронцовой нашелся небольшой смазанный кровавый след, который убийца невольно вынес из квартиры. Но где искать хозяина ботинок, которые оставили этот след? Отпечаток мог служить доказательством вины в отношении подозреваемого, но когда подозреваемого нет, он сам по себе ни на кого не указывал. Пистолет – вот он, вещественный аргумент, с которым не поспоришь. И пока он не узнает, кто принес его в клуб «Парнас», преступление не будет раскрыто.

Сергей Алексеевич сам не заметил, как свернул на улицу Домостроителей, оттуда ближе всего было пройти к тому участку частного сектора, где когда-то проживал майор милиции, а впоследствии убийца любовника своей жены Сергей Якушев. Было уже восемь вечера, Сергей Алексеевич знал, что жена надеется на его скорый приход домой, но сама звонить не будет – мало ли какие следственные мероприятия пришлось срочно проводить ее мужу. Ужин никуда не денется, в конце концов.

Почему Сергей Якушев бросился бежать, было более или менее понятно. Обагренный кровью пистолет, которым он завладел незаконным путем, был у него на руках. Это полностью изобличало его как убийцу. Избавиться от оружия, сидя дома и ожидая приезда опергруппы, не представлялось возможным – куда его денешь? Но пистолета ведь не нашли, значит, Якушев нашел-таки, куда его деть. В материалах дела был протокол допроса жены двоюродного брата Якушева, их дом находился на той же улице, на соседнем участке. Тогда следователю пришла в голову резонная мысль, что Якушев сбросил пистолет на территории своего брата, чтобы тот припрятал изобличающее его оружие. Эту версию прорабатывали, и оказалось, что в тот момент, когда Якушев совершал свой бессмысленный побег, его брата дома не было. И если кто и нашел бы подброшенное оружие, то скорее его жена. Но она не только категорически отрицала этот факт, но и сама в добровольном порядке предоставила и участок, и дом для подробного обыска. Женщина не скрывала, что относится к мужниному двоюродному брату без симпатии, и оснований не верить ей не было. Сергей Алексеевич остановился у дома номер 74, где когда-то проживал милиционер, прошел вверх по улице еще два участка и подошел к довольно современной и даже странной для этой непрезентабельной улицы усадьбе – почему-то именно это слово пришло ему в голову. Домовладение разительно выбивалось из окрестного пейзажа, сразу было видно, что здесь объединены два, а то и три участка. Иначе здесь просто не поместился бы такой помпезный дом с многочисленными дворовыми постройками хозяйственного и декоративного назначения, обширным гаражом и просторным двориком. Сергей Алексеевич рассматривал латифундию, когда к нему подошел пожилой мужичок и строгим голосом спросил: